Родилась Елизавета Батори в 1560 году в весьма знатном семействе, считавшемся едва ли не самым богатым и влиятельным протестантским кланом страны. Он дал Европе немало героических воителей, уважаемых святых отцов и могущественных властителей. Двоюродный брат Елизаветы - знаменитый Стефан Баторий, снискавший себе славу бесстрашного воина, стал правителем Трансильвании, а затем и королем Польши. Но один из отдаленных ее предков, валашский князь Влад Тепеш, прозванный Пронзителем, стал реальным прототипом стокеровского Дракулы.
Вельможные фамилии тех времен грешили кровосмесительством, и конвейер воспроизводства все чаще давал брак. Один из дядек Елизаветы был колдуном и сатанистом, ее тетка Карла - лесбиянкой, знаменитой своими жестокими садистскими наклонностями. Родной брат графини, тоже Стефан, стал распутником и пропойцей. В роду было немало душевнобольных и буйных сумасшедших.
Падучая болезнь и психопатия не пощадили и саму Елизавету. Впрочем, при всех своих странностях она была смышленой девочкой и прилежной ученицей. Все схватывала на лету и выгодно отличалась от других дочерей благородных семейств образованностью и умом. Пятнадцати лет от роду Елизавета свободно владела тремя языками, в то время как правитель Трансильвании едва умел читать и писать.
Елизавета с раннего детства знала, что высокородным особам дозволено все, и без стеснения пользовалась этим. Она любила забавы ради сечь плетью своих горничных, а в припадке ярости могла избить несчастную служанку до полусмерти. Созерцание потока крови из глубокой раны жертвы приводило юную садистку в восторженное исступление. Рано начав предаваться страшным увеселениям, Елизавета завела дневник, в котором прилежно описывала каждый шаг своего кровавого пути длинною в тридцать пять лет,
Какое-то время родители не позволяли девочке заходить 'слишком далеко'. Но уже в пятнадцать лет все ограничения были сняты, после того как в мае 1575 года Елизавета стала женой грифа Ференца Надащды, владетеля многочисленных родовых вотчин и знаменитого военачальника, отличившегося в бесконечной войне против Османской империи. Турки называли его 'черным витязем Венгрии' и боялись, как чумы.
Елизавета родила ему трех дочерей и сына. Но материнство ни в коей мере не смягчило дикий нрав графини, и она по-прежнему предпочитала садистские игрища спокойным развлечениям женщин ее круга.
Поначалу молодая графиня ограничивалась щипками и оплеухами и лишь иногда избивала своих служанок дубинкой. Но вскоре истязания окружавших ее девушек сделались более изощренными - гвозди под ногти, иглы в губы, в руки и в груди. Этим садистским приемам графиню, вероятно, обучила ее тетка Карла, которую считают тайной любовницей Елизаветы.
При грубых нравах XVI века такого рода 'развлечения' знати формально не противоречили закону. Словацкие крестьяне были бесправными рабами своих венгерских господ и не могли рассчитывать на заступничество закона, который позволял насильно 'набирать' крепостных и нещадно бить, пытать и даже убивать тех, кто пытался бежать от своих господ.
Заметив, что Елизавета становилась менее кровожадной, когда в замке были гости, слуги старались всячески препятствовать их отъезду. Они то тайком ломали кареты гостей, то выпускали в чистое поле их лошадей, а потом очень долго не могли их поймать. Но эти уловки помогали ненадолго. Камеры пыток были оборудованы не только в главной резиденции Елизаветы, но и в замке Бецков на реке Ваг. Как впоследствии показали свидетели, именно там она едва не сожгла одну из своих служанок, когда решила потехи ради подпалить свечой ее лобковые волосы. Другой девушке графиня в припадке садистского умопомрачения разорвала губы и щеки. Молодые служанки Елизаветы считали, что им повезло, если их просто раздевали догола и заставляли исполнять свои обязанности в таком виде.
Дикий зверь в юбке
В еще одном страшном семейном замке Баториев Кахтице, где были просторные винные погреба, Елизавета устроила свой театр боли и смерти. Там пытали долго, убивали неторопливо, со смаком. В этом, кроме Гелены Йо, хозяйке помогали Ката Бенечко и личная служанка графини Доротея Шентес по прозвищу Дорка. Единственным слугой мужского пола, которому разрешали участвовать в кровавых забавах, был уродливый хромой карлик Янош Уйвари по прозвищу Фичко.
По рассказам сообщников Елизаветы, ее жажда убийства стала совершенно неутолимой после кончины Ференца Надашды. Ее стали называть 'тигрицей из Кахтице'. Под стать ей была и ее новая любовница из служанок Анна Дарвулия. На суде, которому в конце концов, была предана графиня, об Анне говорили как о 'диком звере в юбке'. Именно Дарвулия приохотила Елизавету к новому садистскому увлечению, заставляя горничных зимой прислуживать гостям голыми, графиня потехи ради выгоняла девушек на мороз. После этого она приказывала облить их холодной водой и оставляла умирать в виде заледеневших статуй.
В арсенале Елизаветы были и 'легкие' кары за мелкие или просто выдуманные хозяйкой провинности. Если какую-то служанку заподозрили в краже денег, ей в руку клали раскаленную монету. Стоило горничной плохо выгладить хозяйское платье, в лицо несчастной девушке летел горячий утюг. Плоть девушек рвали щипцами, пальцы кромсали ножницами.
Но излюбленными орудиями пытки у графини были иглы. Она загоняла их девушкам под ногти, приговаривая при этом:
'Неужели тебе больно, потасканная блудница? Так возьми и вытащи'. Но как только истерзанная девушка пыталась извлечь иглы, Елизавета принималась ее избивать, а потом отрубала ей пальцы. Впадая в исступление, графиня грызла свои жертвы зубами, отрывая куски плоти от их груди и плеч.
По подсказке Анны Дарвулии графиня начала собирать по крестьянским дворам юных девственниц, исчезновение и смерть которых не были чреваты трениями с законом и опасными последствиями. Поначалу находить живой 'материал' для садистских забав было довольно легко: крестьяне прозябали в беспросветной нищете, и некоторые охотно продавали своих дочерей. При этом они искренне верили, что на барском подворье их детям будет гораздо лучше, чем под отчим кровом.
В 1606 году Анна Дарвулия начала страдать эпилепсией и вскоре умерла. Елизавета утешилась в объятиях новой любовницы, Эжси Майоровой из Мьявы. Та была простолюдинкой, вдовой крестьянина, и, следовательно, не испытывала добрых чувств к особам королевских кровей. Именно она уговорила Елизавету включить в человеческий 'материал' для истязаний дочерей мелкопоместных дворян. И это стало началом конца безумной кровавой графини. Но тогда Елизавета не думала о последствиях. Главной ее проблемой было, как избавляться от мертвых тел? Пусть убийства крепостных и ненаказуемы по закону, но 'что подумают и скажут люди'? Какое мнение сложится о ней в высшем свете?
А трупов в результате кровавых оргий появлялось все больше и больше, и пятидесятилетней Елизавете уже было не под силу устраивать своим жертвам похороны по христианскому обычаю. Их закапывали без отпевания, и об этих тайных похоронах подчас становилось известно. Духовенство начало подозревать неладное и задавать, поначалу лишь себе, вопросы, на которые у Елизаветы не было и не могло быть правдивых ответов.
В страхе перед ее богатством и могуществом священники молчали. Но это длилось недолго. В конце концов, преподобный Майорош, духовник почившего супруга Елизаветы, заклеймил ее с кафедры как изувера и убийцу. Графине удалось угрозами заставить его умолкнуть. Но после этого другой священник преподобный Пыретройс, тотчас же обрушил на нее поток гневных обличений и отказался отпевать жертв Елизаветы по христианскому обряду. То же заявил и преподобный Януш Паникенуш из Кахтице, После этого Елизавета стала собственноручно расчленять трупы и хоронить их в поле. Но чаще всего трупы просто бросали в реки, откуда их потом вылавливали рыбаки.
Но этот способ избавления от тел был сопряжем с риском: люди начали находить эту 'расчлененку'. Поползли слухи о якобы появившемся в округе оборотне, но вскоре выяснилось, что это чепуха, дело не в нечистой силе. Несколько девушек, чудом вырвавшихся из рук графини, рассказали о ее садистских забавах,
Зимой 1609 года по наущению Эжси Майоровой Елизавета пригласила в замок Кахтице двадцать пять дочерей мелких дворян, чтобы преподать им 'завершающий курс светских манер'. Для нескольких из девушек этот 'курс' стал завершением их жизненного пути. Они погибли в камере пыток в подземелье замка. На сей раз графиня уже не смогла избежать объяснений с обществом. Она наспех выдумала сказку о том, что одна из учениц 'курса' вдруг потеряла рассудок и, убив в беспамятстве нескольких подружек, покончила с собой. Эта история звучала совершенно неправдоподобно. Но высший свет снова поверил графине на слово: ведь она была 'своей'.
И кровавые оргии возобновились. Как показали впоследствии подручные графини, однажды на полу личных покоев Елизаветы было столько крови, что ее пришлось засыпать углем, иначе было невозможно ходить. Когда одна из жертв умерла слишком быстро, разочарованная садистка с грустью записала в своем дневнике убийств: 'Бедняжка, она оказалась такой хилой...'.
Но все когда-то кончается. Оказалось, что необузданная жестокость графини была удовольствием чрезмерно дорогим. В конце концов, ее казна истощилась. В 1607 году Елизавете пришлось продать свой замок Девено, а в 1610 - заложить и Бецков за две тысячи золотых монет. Напуганные мотовством графини и слухами о возможном обвинении ее в колдовстве (что повлекло бы за собой изъятие всех земель и достояния в пользу церкви), родственники Елизаветы встретились с графом Тужо, пфальцграфом Трансильвании, и попросили его содействия в расследовании преступлений безумной садистки. Эрцгерцог Маттиас, брат императора Священной Римской империи Рудольфа II, в марте 1610 года приказал начать следствие.
Граф Тужо сам допросил Елизавету. Его интересовали девять трупов, найденных в подземном ходе замка. Садистка заявила, что явно замученные и израненные девушки якобы умерли от какой-то болезни и были спешно погребены, что бы не допустить распространения заразы. Это была явная ложь. Посовещавшись с родней графини, Тужо решил без лишнего шума упрятать ее в монастырь. Но не успел - венгерский парламент, тоже начавший следствие, предъявил Елизавете Батори обвинение в убийствах.
Кровавая вакханалия продолжалась
В Братиславе открылись специальные парламентские слушания. В ночь на 29 декабря 1610 года граф Тужо сам провел в замке Кахтице обыск и обнаружил обезображенное тело горничной по имени Дорица. В покоях графини лежали еще два трупа. Несмотря на проходившее расследование, Елизавета уже не могла остановиться - кровавая вакханалия продолжалась. Не успев избавиться от тел трех последних жертв, графиня попалась с поличным.
Первое из двух судебных заседаний по делу кровавой графини открылось в Битце 2 января 1611 года. Семнадцать свидетелей, в том числе Дорка, Ката, Фичко и Гвлена Йо, рассказали о зверствах Елизаветы в Кахтице и в других замках. Дорка призналась в соучастии в тридцати шести убийствах, Фичко припомнил тридцать семь, Гелена Йо заявила, что они, умертвили более пятидесяти человек. Ката назвала цифру пятьдесят.
Второй процесс состоялся 7 января. Были выслушаны тринадцать свидетелей. Саму Елизавету на заседание суда не вызвали. 'На род Батори, прославивший свое имя на поле брани, не должна пасть черная тень позорных деяний этой бестии', - решил граф Тужо и вместо устных показаний Елизаветы представил суду ее дневник с описаниями шестисот пятидесяти садистских убийств, совершенных графиней за три с половиной десятилетия.
В ходе слушаний выяснилось, что у Елизаветы была еще одна соучастница, хотя ее имя так и осталось неизвестным, поскольку она посещала кровавые оргии в мужском платье и неизменно называла себя 'Стефаном'. Убийства, совершенные при ее участии, отличались особой жестокостью. Историки предполагают, что 'Стефаном' была та же тетушка графини Карла. Но ни одного свидетеля, способного это подтвердить, не нашлось, и она избежала наказания
7 января 1611 года суд вынес приговор. Дорка и Гелена Йо должны были умереть в муках. Судьи постановили оторвать им пальцы раскаленными щипцами, а затем сжечь преступниц заживо. Карлика Фичко тоже приговорили к костру, но перед сожжением великодушно обезглавили. Ката осталась в живых потому, что суд не нашел весомых доказательств ее участии в убийствах.
Для главной виновницы граф Тужо приготовил, как он считал, особо изощренную казнь. 'Ты есть дикий зверь, Елизавета, - заявил он графине. - Тебе будет оставлено несколько месяцев жизни дня мучительной смерти. Ты недостойна дышать свежим воздухом и созерцать свет божий, посему ты навеки исчезнешь из этого мира. Тени окутают тебя, и ты будешь оплакивать нечестивую свою жизнь'.
Графиню Батори замуровали в ее покоях в замке Кахтице, оставив в стене лишь узкую щель для передачи пищи. Там она прожила три с половиной года. 31 июля 1614 года ей было разрешено подписать завещание и высказать свою последнюю волю. Спустя три недели, 21 августа, один из тюремщиков, захотевший своими глазами посмотреть на 'страшное чудовище', заглянул в щель в стене и увидел распростертое на полу бездыханное тело кровавой графини.
Говорят, что по ночам из проклятого замка доносятся протяжные стоны, отзывающиеся эхом по всей округе. Местные жители полагают, что стоны принадлежат кровавой графине, которая не может найти покоя уже 400 лет.